Дежавю

Катков, давя зевок, слушал комканый рассказ Пименова об очередном дежавю: «Стою, короче, курю на остановке… подходит тралик… сел… напротив чувак с бородавкой на носу… прикинь, я уже словно видал его, причём, в этом же тралике… и уже знаю, чё он скажет… он мне говорит: у вас сейчас пачка сигарет из кармана выпадет».

С Пименовым каждые два дня случалось плановое дежавю. Вообще жизнь его до краёв полнилась мистикой: по ночам у него в квартире храпел домовой; на каждом углу Пименова ждали знамения, прозрения, таинства и посюсторонние знаки; надписи на стенах ему предсказывали будущее – как правило, самое трагическое; вот уже год повсюду его преследовало число «46».

Истории Пименова о трансцендентальном были однообразны. Кроме того, слушая их, Катков себя чувствовал посредственностью. Они оба были менеджерами по продажам в магазине «электротехники и всякой фигни», но Пименов словно был отмечен сокровенной печатью, а с Катковым не случалось даже коротенького сомнамбулического припадка. 

 После работы Катков направился к своей «любимой женщине». Идя, он был собран и внимателен: не свалится ли на голову чудо. До того как Катков стал мужчиной, он был подростком, а до подростка мальчиком. В ту пору он не занимался таким поиском: чудеса были вокруг и в нём, не было сомнений в их существовании.

Когда Катков подходил к дому «любимой женщины», что-то мелькнуло справа от виска. Катков повернул голову и узрел на плече растёкшийся голубиный помёт. «Ах ты, мразь такая!» - заорал он, грозясь тучам кулаком. Сознав, что ничего не поделаешь, вынул из кармана платок, плюнул на него и оттёр птичье говно. Платок выбросил в урну и вошёл в подъезд – в один из тех последних не превращённых в бункер домофоном.

Зайдя в квартиру, Катков вытер ноги о грязный, потерявший цвет коврик и поцеловал теребящую поясок халата Татьяну в щёку – совсем близко к губам. Она была полновата, с широкими плечами и выше его на пол головы. Худощавый, сутулый Катков выглядел рядом с ней нелепо. В коридор выбежал взлохмаченный, обросший мальчик восьми лет с голым торсом, в протёртом на коленях трико – Егорка – Татьянин сын.

- Здрасте, дядя Олег, - протянул он ладошку Каткову.

- Олег, иди в комнату, поиграй с Егором. Я чай поставлю, - сказала, не глядя на них, Татьяна.

Они пошли в комнату и сели на раскладной диван. Слегка тянуло через открытую форточку. 

- Как поживаешь, Егорка? - спросил Катков, глядя на присобаченный кнопками к стене прошлогодний календарь с репродукцией «Портрета неизвестной» Крамского посредине.

- Нормально, дядя Олег. Погладь Кешу, - кивнул он на клетку с жёлто-зелёным волнистым попугайчиком, - я его кормлю, он мне гладиться даётся.

Олег, как бы не думая о смысле просьбы, подошёл к клетке. Какой тут смысл – ему просто нужно занять минут на десять ребёнка.

- Только ты не всей рукой, дядя Олег, ты одним пальцем гладь!

Попугай казался тупым, предельно примитивным созданием. Он сидел бездвижно на жёрдочке под куполом и лишь немножко наклонял вправо-влево пустую голову. Судя по расположению глаз, птица могла видеть только происходящее по бокам.

Катков открыл дверцу клетки и медленно потянулся к попугайчику. Попугайчик ожил, встрепенулся, переступил с ноги на ногу и выпорхнул прытко над рукой из заточенья. Он взлетел под потолок и закружил вокруг люстры, задевая крыльями стеклянные висюльки.

- Дядя Олег, дядя Олег…, - забегал, крича, вокруг Каткова мальчик.

Катков подпрыгивал, пытался схватить кончиками пальцев птицу. То ли от страха, то ли защищаясь, попугай испражнился. Птичьи фекалии попали Каткову на плечо. Попугай навернул ещё парочку кругов, затем метнулся в сторону форточки и вылетел: его было секунду видно в свете фонаря, в следующую секунду он скрылся в вечерних сумерках.

Завтра Катков расскажет коллеге, стоя возле стиральной машинки с ценником, о случившемся. Пименов, прохохотавшись, красный от смеха хлопнет его по плечу: «Какое это дежавю, приятель – это совпадение… На тебя просто два раза за день насрали» - и снова примется ржать, облокотившись на стиральную машинку. Этим совпадением Катков больше никому не похвастает. Их отношения с Татьяной от чего-то разладятся и сойдут на нет.

А пока Егорка ревёт навзрыд возле открытой клетки. Татьяна пытается его успокоить, гладит по лохматой голове, сулит теперь купить кота. Катков сидит на диване с взглядом помешанного и восторженно причитает: «Дежавю…, дежавю…, дежавю», ударяя после каждого слова кулаками по коленкам.